seminarist

о чем трубят и кричат теперь все газеты? Об этом мы ничего не скажем."

Добролюбов.

Тынцовская вол.

Пример терпения.

В одной из школ Тынцовского района живет учительница с семейством; ей на прожитие не хватает средств. Что же она делает? Труженица идет на поденную работу — полоть в поле под палящие лучи солнца. В результате денного труда, она вечером несет, дорогое сокровище семейству: фунт хлеба и несколько золотников крупы. Радостно встречают труженицу дома, которая при виде сияющих детей, забывает всю свою усталость. Товарищи, будем-те все так терпеливы! Стойте, мужайтесь, крепитесь, помня, что придет время, оно уже близко, когда общий враг всех трудящихся масс — капитал, будет раздавлен и над нами радостно засияет луч светлой обновленной жизни.

Товарищ.

(Известия Владимирского Исполкома, 3 августа 1919).

В медицинском институте на первом курсе учат, что в чайной ложке 5 мл, в десертной 10, в столовой 15. Когда я переехал в Америку, то узнал, что здешние ложки мало отличаются от наших: в мерной столовой ложке пол-унции (14,787 мл) или три чайных ложки. Так я и прожил бы в уверенности, что ложки по всему миру одинаковые. Оказалось - ничего подобного. В британской чайной ложке не пять, а почти шесть (5,919) миллилитров, соответственно, в столовой - 17,758! При этом британская унция (28,4 мл) не больше, а меньше американской (29,6 мл). Пачиму?!

На газоне на самом краю Гайд-Парка, почти на обочине, расположилось большое восточное семейство. Длинные чёрные и серые платья, накидки, чёрно-седые умы и бороды. Закусывают. Арбуз у них, лепешки, ещё что-то. Тут же рядом стая голубей, которым они накрошили лепешку, сдержанно пирует в таких же черно-серых тонах.

- Ах, Наташа, вы опять вечером подаете мне утренний чай...
- Почему вы так думаете, барыня?
- Я прекрасно запомнила утренний чай: без хлеба и без сахара...

"Новый Сатирикон", июнь 1918, № 14

приветливый и опрятный, где я купил однажды вечером эскимо и минеральную воду - этот магазин назывался "Мания".

Если королю Англии случалось переходить Фоверсмилльский мост в Шревенхаме (графство Вильтшир), глава семьи, владевшей тамошними землями, должен был представить ему двух белых каплунов со словами: Вот, Сир, два белых каплуна, которых вы получите, но не теперь.

Доев, парень достает из рюкзака рулон туалетной бумаги и вытирает рот: сначала себе, а потом и девушке. Вот человек, готовый ко всему и на всё.

жалобы бывших ЖЖистов на Фейсбук, и вспоминаю анекдот: что тебе, царь-батюшка не давал вареной кукурузой торговать?

"Тем лицам, которые знакомы лишь с столичными колониальными магазинами, вроде Милютиных рядов на Невском, едва ли удастся составить себе представление о том, что такое бакалейная лавка в провинции, да еще в то отдаленное время, когда Антоша был подростком. Даже столичную овощную лавочку, в которой торговля ведется по мелочам, нельзя сравнить с бакалейною лавкой Павла Егоровича. Это было весьма своеобразное торговое заведение, вызванное к жизни только местными условиями. Здесь можно было приобрести четвертку и даже два золотника чаю, банку помады, дрянной перочинный ножик, пузырек касторового масла, пряжку для жилетки, фитиль для лампы и какую-нибудь лекарственную траву или целебный корень вроде ревеня. Тут же можно было выпить рюмку водки и напиться сантуринским вином до полного опьянения. Рядом с дорогим прованским маслом и дорогими же духами "Эсс-Букет" продавались маслины, винные ягоды, мраморная бумага для оклейки книг, керосин, макароны, слабительный александрийский лист, рис, аравийский кофе и сальные свечи. Рядом с настоящим чаем продавался и спитой чай, собранный евреями в трактирах и гостиницах, высушенный и подкрашенный. Конфекты, пряники и мармелад помещались по соседству с ваксою, сардинами, сандалом, селедками и жестянками для керосина или конопляного масла. Мука, мыло, гречневая крупа, табак-махорка, нашатырь, проволочные мышеловки, камфара, лавровый лист, сигары "Лео Виссора в Риге", веники, серные спички, изюм и даже стрихнин (кучелаба) уживались в самом мирном соседстве. Казанское мыло, душистый кардамон, гвоздика и крымская крупная соль лежали в одном углу с лимонами, копченой рыбой и ременными поясами. Словом, это была смесь самых разнообразных товаров, не поддающихся никакой классификации. Лавка Павла Егоровича была в одно и то же время и бакалейной лавкой, и аптекой без разрешения начальства, и местом распивочной торговли, и складом всяческих товаров - до афонских и иерусалимских будто бы святынь включительно, - и клубом для праздных завсегдатаев. И весь этот содом, весь этот хаос ютился на очень небольшом пространстве обыкновенного лавочного помещения с полками по стенам, с страшно грязным полом, с обитым рваною клеенкою прилавком и с небольшими окнами, защищенными с улицы решетками, как в тюрьме.

В лавке, несмотря на постоянно открытые двери на улицу, стоял смешанный запах с преобладающим букетом деревянного масла, казанского мыла, керосина и селедок, а иногда и сивухи. И в этой атмосфере хранился чай - продукт, как известно, очень чуткий и восприимчивый к посторонним запахам. Были ли покупатели Павла Егоровича людьми нетребовательными и не особенно разборчивыми, или же чай, лежа целыми месяцами рядом с табаком и мылом, удачно сохранял свой аромат - сказать трудно. Но покупатели не жаловались. Бывали, правда, случаи, что сахар отдавал керосином, кофе - селедкою, а рис - сальною свечкою, но это объяснялось нечистотою рук Андрюшки и Гаврюшки, которые тут же и получали возмездие в форме подзатыльников или оплеух - и нарочно в присутствии публики, чтобы покупатель видел, что с виновных взыскивается неукоснительно и строго."

(из воспоминаний Александра Чехова: он описывает лавку своего отца в Таганроге)

автоматы с газировкой за 3 копейки. А я вот помню за 4 - не из автомата, а из специального аппарата с двумя стеклянными цилиндрами. В цилиндрах был сироп, а управляла аппаратом буфетчица. В моей юности таких аппаратов было два, и оба на улице Баумана в Казани: один в магазине «Диета», другой - в уличном киоске. Я уважал их за архаичность (сейчас бы сказали «винтажность») - это было что-то из сороковых годов, из старых иллюстраций к Маршаку - и за сироп, не обобщенно-фруктовый, как в автоматах, а с запахом, кажется, черемухи. А сейчас даже изображения этого аппарата найти не могу - глупый Гугль показывает мне одни трехкопеечные ящики.

Малоизвестный фельетон, напечатанный в киевской газете "Свободные мысли" в октябре восемнадцатого года. Повод для него - слухи о большевицких планах по сносу царских памятников, но на самом деле это скорее рассказ о детстве автора, вроде куда более знаменитых, выходивших до революции. Поскольку нынче Пасха, не могу не поделиться. То есть, могу, конечно, но жадничать нехорошо.

Комментарии Станислава Никоненко привычно блистают эрудицией и глубокомыслием.

ВАРВАРЫ

Решено снять памятник Петру Великому.
На его месте ставится памятник Стеньке Разину.
Из газет

Это было тогда, когда фунт сливочного масла весил фунт, и стоил он 32 копейки, а я весил пуд и ничего не стоил.
В настоящее время без ложной гордости могу сказать, что я кое-что стою. Но теперь это, пожалуй, не штука, когда и фунт масла стоит 18 рублей...
Одним словом, в субботу на Страстной, после обеда мой огромный отец дружески-фамильярно дернул меня за ухо и предложил:
-- Сынок! Хочешь посмотреть, как баранов делают?
Пустой вопрос: хотел ли я? Конечно! Я на все мог смотреть с удовольствием: как столяр обстругивает доску, как соседская прачка гладит белье, трогая горячий утюг послюненным пальцем, и как дерутся собаки, хватая одна другую за хвосты и уши! Жизнь так прекрасна!

не столько продавали пирожки, сколько проигрывали их. Пирожок стоил пенни. Продавец с покупателем играли на этот пенни в орлянку. Если выигрывал продавец - он забирал монету и покупатель уходил ни с чем, если покупатель - он получал пирожок бесплатно. Пирожники говорили, что без орлянки у них бы никто ничего не купил.

Надо бы как-то использовать. Скажем, дешевый шоколадный батончик «Шлак или клад». В половине случаев под оберткой несъедобный кусок пластика. Покупатели любят азартные игры, вкладыши с призами, лотереи и проч. Тут азарт есть, а тратиться на приз не нужно.

Слово "кура" (в значении "курица, как пища") я впервые увидел у Довлатова, в Ариэле, и по наивности принял за особенность речи еврейских эмигрантов, которых описывал автор. Впоследствие, однако, я наткнулся на него в списке типично петербургских выражений, в одном ряду с парадным и поребриком. А вот откуда оно там взялось? Словарь Даля знает кур (петух) и кура (курица), но поиск в Корпусе Русского Языка не находит в литературе до самой Революции никакой куры, кроме реки на Кавказе и омонима, означавшего метель: этот омоним есть у Лескова, Глеба Успенского, Николая Полевого и Бунина и даже Льва Толстого.

После революции появляется кура-птица: у Вяч. Иванова, у какого-то Ник. Никитина, у Леонида Леонова, Алексея Толстого - во всех случаях автор передает просторечие и говорит о живой птице. Забавно, что в тридцатые годы эта птица появляется в дневниках Бунина ("ящерица на ограде, кура на уступе верхнего сада..."). Она же изредка попадается в военные и послевоенные годы. Первое в корпусе упоминание приготовленной "куры" - в повести С. Юрского "Чернов", написанной в семидесятых ("поджаристо хрустит сочная кура с корочкой"). И дальше никто "куру" не готовит - до самого довлатовского Ариэля. В девяностые, конечно, как с цепи эти куры сорвались. И вареные, и жареные, и в сметане, и в майонезе.

В общем, если слово это и питерское, то совсем новое, из семидесятых-восьмидесятых.

- вот такие - обвалять их в оливковом или ином растительном масле и поместить на противне в духовку при низкой температуре (250 F/120 C) на пару часов - возникает ощущение, что где-то ты сжульничал. Ничего ведь не делал, даже не посолил - почему же так вкусно?

А вот почему холодец остается зимним блюдом? Нет, что он возник, как зимнее блюдо - как раз понятно. Скотину резали к зиме, холод бывал тоже в основном зимой. Но ведь сейчас-то, когда и мясо есть любое во всякое время года, и холодильники у всех имеются - идеальное ведь было бы кушанье в летнюю жару, в пару к окрошке. И холодное, и питательное. Такое мясное мороженое.

вместе с Гоголем, Державиным, Гиляровским и Чеховым непременно вспомнят Аверченко. Это, однако, недоразумение, и восходит оно, кажется, к одной-единственной книге: "Дюжина ножей в спину революции".

Читая дореволюционные, лучшие рассказы Аверченко, с разнообразной едой сталкиваешься довольно часто. Их действие то и дело происходит в ресторанах, пивных, кавказских погребках и вокзальных буфетах первого класса. Нельзя также сказать, чтобы автор обошел вниманием подаваемые там блюда - из них можно составить неплохое меню. Но если приглядеться, вкус этих блюд писателя интересует довольно мало. Он их перечисляет, а не описывает. Еда, как таковая, совсем ему неинтересна.( Read more...Collapse )

Вот такой вот овощ будущего я видел сегодня в овощном магазине "А. Руссо и с-я"

Википедия говорит, что это романская брокколи. По-моему, это скорее готично.

худощавая дама протискивается к прилавку со своим стаканом кофе. "Это слишком светлый. Здесь двое сливок и одно молоко. Мне нужно два молока и одни сливки."

когда домушник Билл Сайкс лежит в лихорадке, к нему приходит Феджин с подручными, и приносит еды: пирог с кроликом, булки, фунт масла, полтора фунта сахару, кусок двойного глостерского сыру, бутылку вина - и полфунта зеленого чаю. Вот проклятое советское наследие - никак не могу отделаться от ощущения, что нормальный чай для обычных людей - это черный, а зеленый и тому подобное - пижонские изыски.

Между прочим, цена этого чая - семь шиллингов шесть пенсов за фунт. Обремененный многочисленным семейством письмоводитель мистера Скруджа получает в неделю лишь вдвое больше.

И вот еще непонятное: восхваляя принесенную еду, Ловкий Плут говорит про сахар:
a pound and a half of moist sugar that the niggers didn’t work at all at, afore they got it up to sitch a pitch of goodness,—oh no!
Что же хорошего, если сахар сырой?

В этом году мои опыты по изготовлению кваса увенчались, наконец, относительным успехом. То есть то, что я делаю, можно уже распознать, как несомненный квас. Этим я, кажется, обязан одной ключевой детали: на одном сайте я прочел, что для успешного молочнокислого брожения необходима сравнительно высокая температура, не менее 24 градусов Цельсия. Тогда я, наконец, заметил, что многие рецепты рекомендуют закутывать ведро с квасом в одеяло, ставить его в таз с теплой водой и проч. И вот когда я позволил ему прежде закиснуть при такой температуре (к счастью, стояла жара), а потом, уже разлив и добавив сахар, подержал еще денек в тепле - квас стал получаться.

Я делал сначала закваску (сухари, заваренные кипятком до консистенции каши, заквасил пекарскими дрожжами), потом этой закваской заквасил первую порцию кваса (как и было предсказано, она получилась слабокислой и отдавала дрожжами), а дальше каждую последующую порцию заквашивал гущей от предшествующей. Делал таким образом квас на сухарях, на овсяной и на ржаной муке. Овсяный квас, благодаря приятной густоте, напоминает что-то кисломолочное, вроде кумыса или айрана.

Кстати, на другом сайте встретилось мнение, что вековая практика добавления в бутылку с квасом пресловутой изюминки потеряла смысл, потому что изюм теперь продают мытый, и никаких винных дрожжей на нем уже нет. Решения этой проблемы я пока не нашел.

Шуров и Рыкунин, "Тяжелый сон", 1949. Замечательный документ времен борьбы с космополитизмом и низкопоклонством. В данном случае - в области ресторанных меню.

Это была, кажется, не первая попытка вывести из русских меню "эскалоп африкен" и "суп пейзан". Вот эти страницы из неведомого справочника датируют будто бы концом двадцатых:( Read more...Collapse )
Тогда, конечно, старались сделать меню не более русским, а более демократичным.

На обратной стороне - музыкальная пародия "Стрекоза и муравей". В лучших традициях беспощадной советской сатиры пародируемых артистов по имени не называют. На всякий случай. Впрочем, в третьем номере легко узнать Вертинского.

Этот пост посвящается великолепному и непревзойденному юзеру rdp4v.

интерьеры ресторана "Медведь" на Большой Конюшенной.

Особенно любопытен снимок знаменитого "американского бара", где хорошо видно меню коктейлей.

Помимо высоких цен и английского языка, интересен состав меню. Уже 1905 год, но почти ни одного знакомого названия. Все коктейли "американского бара" можно найти в классическом руководстве 1862 года How to Mix Drinks Джерри Томаса. Девятнадцатый век продолжался.

А вот и буфетная стойка:
Это та самая стойка, у которой, по словам пролетарского критика Старчакова, величайшая революция помешала Аркадию Аверченко доесть соус кумберленд. "Правда, рюмка лимонной водки стоила полтинник, но за этот же полтинник приветливые буфетчики буквально навязывали вам закуску: свежую икру, заливную утку, соус кумберленд, салат оливье, сыр из дичи.

— А могли закусить и горяченьким: котлетками из рябчика, сосисочками в томате, грибочками в сметане…"

Он мне попадается на глаза не чаще раза в год; отчего-то, увидев его на прилавке, я не могу удержаться и покупаю. Я уже покупал его в Казани, в Москве, в Иерусалиме, в Афинах, в Севилье, в Нью-Йорке... Вот теперь купил в Бостоне. После этого я пробую кусочек, и тут же вспоминаю, что все прошлые разы рахат-лукум был точно такого же вкуса, и совершенно мне не понравился. Собственно, я вообще никогда его не любил. Коробка с рахат-лукумом потом неделями стоит на кухне. Время от времени я с отвращением съедаю липкий, вязкий, приторный кубик, с которого сыплется сахарная пудра, и гадаю, что заставило меня купить такую гадость.

Мудрая ikadell на это сказала: всё на свете пребывает в равновесии; за это где-нибудь на другой стороне земного шара - в Персии или в Турции, - мучается какой-нибудь любитель рахат-лукума. Всякий раз, как только он захочет купить своего любимого лакомства, рахат-лукум кончается у него перед носом.

Его фотографии давным-давно гуляют по сайтам "маразмов". Все успели поржать - опечатка на печеньи (хорошо бы еще выпустить опечатные пряники). А они его, между тем, до сих пор выпускают, и опечатку исправлять не собираются. Более того, "Анёла" - его официальное название, оно есть на сайте изготовителя - петербургской фабрики "Авангард". И более того - ее сайт украшен изображениями этого самого печенья. Заставляет, знаете, задуматься.

С другой стороны, не всегда виноваты копирайтеры. Вот увидел я какао "Принцесса" - и десять минут меня "корчил тупой смешок, как бересту на огне". Вероятно, у меня извращенное воображение.

Общеизвестно, что квас, заквашенный обычными пекарскими дрожжами, невкусен - он отдает этими самыми дрожжами, вкус почти не кислый. Если же взять от него осадок и заквасить им следующую порцию, вкус будет уже лучше. Советуют даже, если нет квасного осадка, приготовлять закваску из муки, сахара и дрожжей заранее. Считается, что с последующими пересадками дрожжи теряют свой неприятный вкус и т.д.

Сегодня прочитал, что брожение кваса - смешанное, спиртовое + молочнокислое. И если за спиртовое отвечают дрожжи, то за молочнокислое - молочнокислые бактерии. Не значит ли это, что в "молодом" квасе, заквашенном дрожжами, просто не хватает этих самых бактерий? Ведь дрожжи-то в "старом" квасе последующих поколений те же самые, Saccharomyces cerevisae, они не должны были изменить своих свойств просто потому, что их несколько раз пересадили из осадка в новое сусло. Меньше их тоже не стало - они живые и размножаются, их могло стать только больше. А вот молочнокислые бактерии, возможно, постепенно попадают в квас из окружающей среды, и заселяют квасную гущу. Кстати, не служит ли мука в приготовленной закваске (мука-сахар-вода + дрожжи) просто источником молочнокислых бактерий?

Нельзя ли ускорить процесс, просто добавив в дрожжевую закваску ложечку йогурта или даже порошок болгарской палочки?

А я вспоминаю, как давным-давно, приехав в какой-то город, впервые увидал из окна такси их рекламу. Там изображались три разумные коровы на задних ногах, стоящие в пикете с самодельными, неказистыми плакатами: "Ешти больши курецы". Так я впервые узнал о существовании этих ресторанов и принял твердое решение никогда в них не ходить. Потому что это же вегетарианцем сделаться можно...

Из России доносятся стоны, что на телевиденьи и радио некуда деваться от юмора - назойливого, низкопробного и удушающе бездарного. Там же слышим мы, что деваться некуда и от майонеза - и повара общепита, и домашние хозяйки от Петербурга до Владивостока только что в компот его не кладут.

Мне кажется, что эти явления - одного корня. Не скажу за весь СССР, но в Казани восьмидесятых майонез был дефицитным и, кажется, недешевым продуктом. Он шел на праздничные, парадные блюда - оливье, селедка под шубой. И вот, когда в девяностые майонез стал общедоступен - люди внезапно осознали, что могут есть это лакомство каждый день, если захотят. Они захотели. А кто бы отказался?

Но в Советском Союзе дефицитным продуктом был и юмор. Не знаю, как часто выходила программа "Вокруг смеха" в начале, но я помню ее уже ежегодной - на первое апреля. Ежегодная юмористическая передача! Юмористический журнал в Москве выходил один, и еще по одному в столицах республик. Что это были за "юмор и сатира" - могут и сейчас узнать все желающие в сообществе old_crocodile. Были какие-то радиопередачи, была "страничка юмора" во многих журналах и еженедельниках, была, конечно, литературная классика - но юмора "шаговой доступности" почти не было. Изобилие анекдотов при СССР - от дефицита, как повальное увлечение огородничеством, а позднее - самогоноварением.

Девяностые мне запомнились еще и этим: юмора вдруг стало много. Я помню, как смеялся и не мог насмеяться, как покупал всякий листок, на котором было написано "юмор", как торопился домой смотреть какое-нибудь "Джентльмен-шоу". Только уже ближе к концу девяностых до меня стало доходить, что необязательно (и невозможно) смотреть все юмористические передачи, более того - от большинства из них стоит и вовсе держаться подальше. Хотя они тогда, кажется, и правда начали портиться...

Вот, как описывается приготовление ботвиньи в рассказе дореволюционного писателя Ильи Салова "Мертвое тело":

...И ни малейшего ветерка, ни малейшей жизни в природе! Все как будто замерло и закалилось от пыли и жгучих лучей солнца. (...)Я обернулся и увидал догонявшую меня тройку. (...) это был Петр Николаевич Рычев. наш становой пристав. (...)А у меня кстати балычок есть осетровый да белорыбица провесная, у одного купца сейчас прямо из кастрюли вытащил, и мы с вами такую сочиним ботвиньку с огурчиками, да с лучком, да с укропцем, да льду туда побольше...

Приезжают на постоялый двор, где обнаружено мертвое тело. Становой разговаривает с хозяевами:
-- А квасок-то хороший у тебя?
-- Хороший, батюшка, ядреный.
-- А лед есть?
-- Есть, батюшка; нам без ледника никак невозможно, потому двор постоялый, нельзя безо льду.
(...)
-- Щавель имеется у тебя?
-- Щавель-то! -- кажись, есть.
-- А огурцы свежие?
-- Как теперь огурцам не быть, самая пора!
-- И лук, конечно?
-- И луку сколько хочешь!
-- Так вот, ты возьми щавелю, свари его хорошенько...
(...)
-- Ну, что, щавель готов? -- крикнул становой.
-- Готов! -- отозвалась из-за перегородки Груня тем звучным грудным голосом, который так часто встречается у наших молодых баб.
-- Протерла?
-- Протерла.
-- Давай сюда!..
-- Тут мы еще для твоей милости лапшу из курятины варили,-- прокричала Груня, опять-таки из-за перегородки,-- потом поросеночка жарили, потом баранину жарили, потом студень изготовили.
-- Все это после, а теперь давай сюда щавелю, луку, огурцов, квасу, соли, льду! -- командовал становой и затем, обратись к сотскому, прибавил: -- А ты, кавалер, тащи сюда кулечек из моего тарантаса, там под козлами лежит в передке...
(...)
Когда все было принесено и когда стол, за который мы все уселись, оказался заставленным огурцами, луком, рыбой, хлебом, чашками, ложками и жбаном, наполненным пенившимся квасом, Петр Николаич вымыл руки, скинул с себя вицмундир, засучил рукава и, обратись к письмоводителю, проговорил:
-- Ну, сейчас я приступлю к приготовлению ботвиньи, начну крошить огурцы, лук, рыбу, а чтобы нам не было скучно, садись и рассказывай историю приятеля.
(Следует история жизни "мертвого тела" - S.)
- Господа, пожалуйте! ботвинья готова. Пока краснобай этот рассказывал нам историю своего приятеля, я имел достаточно времени, чтобы в точности выполнить все, что только предписывается поварами для изготовления самой отличнейшей ботвиньи. Я перетолок лук с солью, я натер на терке несколько огурцов, накрошил укропу, подбавил к щавелю несколько горчицы и сахару, нарезал ломтями балык и осетрину и даже натер для любителей хрену и все это развел квасом. Теперь прошу вооружиться ложками и приниматься за ботвинью.

У кого-нибудь еще остались вопросы, почему в те времена свирепствовали кишечные инфекции? Интересно, осмелился бы кто-нибудь сейчас, в наше время, отведать этой ботвиньи, из таких продуктов, в таких условиях и так приготовленной?

Или эту я параноик?