Вещи, о которых мало кто имеет верное представление

меня очень обрадовало - можно сказать, тронуло - возвращение торговых марок, знакомых по старым книгам. Фотографические аппараты "Кодак", бульонные кубики "Магги", автомобили "Форд", безопасные бритвы "Жиллет"... Трудно сформулировать, в чем было дело - возможно, радость была от ощущения, что нормальная, человеческая жизнь где-то всё-таки шла своим чередом и есть еще незыблемые ценности.

"В час перерыв: на час для служащих и минут на пятнадцать для рабочих.

Завтрак.

Каждый завтракает в зависимости от недельной зарплаты (...) Шестидесятидолларовые — едят серые блины с патокой и яичницу по бесчисленным белым, как ванная Чайльдсам — кафе Рокфеллера." (Маяковский, "Мое открытие Америки", 1926).

"Но автоматы не так уж популярны в Америке. Видно, и сами хозяева чувствуют, что где-то должен быть предел всякой рационализации. Поэтому всегда переполнены нормальные ресторанчики для небогатых людей, принадлежащие могучим трестам. Самый популярный из них -- "Чайльдз" -- стал в Америке отвлеченным понятием недорогой и доброкачественной еды. "Он обедает у Чайльдза". Это значит -- он зарабатывает тридцать долларов в неделю. Можно, находясь в любой части Нью-Йорка, сказать: "Пойдем пообедать к Чайльдзу", -- до Чайльдза не придется идти больше десяти минут. Дают у Чайльдза такую же чистенькую, красивую пищу, как в кафетерии или автомате. Только там у человека не отнимают маленького удовольствия посмотреть меню, сказать "гм", спросить у официантки, хороша ли телятина, и получить в ответ "иэс, сэр!"." (Ильф и Петров, "Одноэтажная Америка", гл. 4, 1936).

А вот меню "Чайлдса" 1922 года. Самое неожиданное - что у каждого блюда поставлены калории. Я-то думал, это совсем недавнее изобретение - ставить калории в меню, заслуга борцов с глобальным ожирением. Но цель, подозреваю, противоположная: показать едоку, как выгодно он вложит свои 30 или 40 центов и сколько получит за них питательных веществ.

Пуговица
Заметил как-то Владимир Ильич, что на кармане пиджака одного из сотрудников Совнаркома оторвана пуговица. Заметил. Смолчал. Прошел мимо.

Случилось так, что и на второй день встретил Владимир Ильич того же сотрудника. Смотрит. Все так же нет на пиджаке пуговицы.

Не оказалось ее и на третий день. Лишь на четвертый видит Ленин — пришита пуговица.

«Наконец-то», — порадовался Владимир Ильич.

Стояло время, когда в стране было особенно трудно с хлебом. Его не хватало в городах и рабочих поселках. Хлеб был в селах, но его укрывали кулаки — деревенские богатеи.

Для того чтобы обеспечить население городов хлебом, в разные концы страны были посланы продовольственные отряды. Начальником одного из таких отрядов предложили назначить и того сотрудника Совнаркома, которому Ленин собирался сделать замечание про пуговицу.

Заколебался Владимир Ильич.

Говорят Ленину:

— Человек дельный.

— Человек заслуженный.

— Человек исполнительный.

Хотел Владимир Ильич сказать про пуговицу. Да смолчал.

Уехал сотрудник во главе продовольственного отряда.

Прошло какое-то время. Докладывают Ленину: мол, так и так, не справился сотрудник с порученным ему делом. Сожгли кулаки собранный продотрядом хлеб.

Не предусмотрел, не побеспокоился, не обеспечил сотрудник вовремя надежной охраны хлеба.

Были и такие, кто взял под защиту начальника продовольственного отряда:

— Владимир Ильич, произошла случайность.

Слушает Ленин. А сам на листке бумаги что-то рисует. Заинтересовались другие. Что там рисует Ленин? Глянули на бумагу. На бумаге нарисована пуговица.

Крестьяне села Завидовки сдавали государству зерно. Сдали, а затем сообразили, что взяли с них лишку. Время было тяжелое, голодное, с едой плохо. Хлеб ценился дороже золота. Написали крестьяне в уезд. Им не ответили.

— К Ленину нужно, к Ленину, — шумел Иван Хомутов. — Ленин решит с пониманием. По закону Владимир Ильич рассудит.
Неловко крестьянам тревожить Ленина. Заколебались они.
— Да что там того зерна!
— Проживем без него, протянем…
— Э-эх, — не умолкает Иван Хомутов. — Кабы дело в одном зерне. Главное, мужики, в справедливости.
Убедил Хомутов крестьян. Избрали они делегатов — Хомутова, Петрова, Сизова, послали к товарищу Ленину.

Едут делегаты в Москву.
— Как Ленин решит, так, стало, тому и быть, — рассуждает в пути Хомутов. — У меня согласие с Лениным полное.

Принял Ленин крестьян, выслушал:
— Да, время у нас тяжелое, чрезвычайно тяжелое.
Насторожился Иван Хомутов. «Ой, не зря говорит про такое товарищ Ленин».
— Тяжелое, но не безнадежное, — продолжает Владимир Ильич. — Страна, бесспорно, преодолеет все трудности, и товарищи крестьяне, уверен, нам в этом помогут.
«Так и есть, — понимает Иван Хомутов. — Откажет Ленин в крестьянской просьбе».
И вдруг:
— Что же касается вас, — сказал Владимир Ильич, — то тут право полностью на вашей стороне. Лишний хлеб, взятый у вас, подлежит возврату.
Составил Ленин бумагу в уездный Совет, отдал ее делегатам.
Поклонились крестьяне.
Торжествует Иван Хомутов:
— Ну! Видели! Слышали! То-то! Оно-то! У меня согласие с Лениным полное.

В те годы рабочие и крестьяне, приезжавшие по разным делам в Кремль, часто получали талоны на обед в столовую Совнаркома. Получили их и завидовские делегаты.
Довольны крестьяне: и с Лениным повидались, и обед им будет сегодня на славу.
— Интересно! — поглаживает усы Иван Хомутов. — Это тебе не щей пустых похлебать, не кашу-размазню скушать. То-то будет о чем рассказать в деревне.
Пришли делегаты в столовую, приносят им первое. Глянули крестьяне — щи. Попробовали — жидкие, кислые. Вместо мяса по кусочку ржавой селедки плавает.
— Вот те и раз, — подивились крестьяне.
Приносят второе. И надо же — каша-размазня на второе. Без единой жиринки, на воде каша.
Хотели крестьяне достать из мешков привезенного сала, да постеснялись.
Поели, вышли из столовой крестьянские делегаты.
— Э, да это, видать, другая столовая, — сказал Иван Хомутов. — Это не совнаркомовская.
Отошли они шаг от двери, видят, по коридору идет Владимир Ильич. Идет быстро, пиджак нараспашку. Поравнялся:
— Как, пообедали?
— Да.
— Вот и отлично. У нас, говорят, каша сегодня превкусная.
«Ну и превкусная, — думает Иван Хомутов. — Может, Ленину будет другая каша».
Прошел Владимир Ильич в столовую. Вернулись крестьяне к двери, смотрят за Лениным в щелку. Любопытно — что принесут на обед товарищу Ленину.
Смотрят и видят — несут Владимиру Ильичу все те же самые совнаркомовские щи, а следом за ними все ту же кашу.
— Вот так дела! — не сдержался Иван Хомутов.

Вернулись делегаты к себе в Завидовку.
— Ну как, принял вас Ленин?
— Принял.
— Просьбу уважил?
— Уважил.
— Бумагу дал?
— Дал.
Показали делегаты крестьянам бумагу.
Рады крестьяне:
— Снаряжай телеги, давай в уезд. Спасибо товарищу Ленину. Верно решил, по справедливости.

И вот тут-то:
— Нет, мужики, — покачал головой Хомутов. — Не было здесь справедливости. Уставились крестьяне на Хомутова.
— Не было, — повторил Хомутов. — Несогласный я с Лениным.
— Ну и ну! Ну и слова! Что такое? — не могут понять крестьяне. — Может, в дороге Иван рехнулся. Может, он с радости не понимает? Сам же больше других кричал и сам же, выходит, против.
Расшумелись крестьяне.
— Да тише вы, тише, — оборвал Хомутов. — Сало едите?
Переглянулись крестьяне:
— Едим…
— Хлеб в закромах считай что имеется?
— Ну, скажем, имеется.
— С голода вроде пока не пухнете?
— Нет, — отвечают крестьяне.
— То-то!
Рассказал Хомутов про обед в совнаркомовской столовой.
Смутились, притихли крестьяне.

— Нет, неверно, что Ленин бумагу дал. Несогласный я с Лениным. Несогласный, — повторил Хомутов. — Не было в том справедливости.

Здесь, если кто не понял, описывается продразверстка.

Дело в том, что в Испании хамон (вяленый окорок) продают прямо с копытом. А в Америку ввозить ветчину с копытами по каким-то причинам нельзя, поэтому импортеры его спиливают. Так вот: для тех, кого это напрягает (а кого это может не напрягать?!) налажен выпуск точной копии свиного копыта, отпечатанной на 3d-принтере. Покупаешь такое за 59 долларов 99 центов, ввинчиваешь в кость окорока специальный шуруп с магнитом - и проблема решена!

This sleek Pata Negra black ham hoof prosthetic will bring dignity back to your Iberico ham.

Рано я обрадовался черной икре. Волмарт предложил мне сегодня в Фейсбуке запас еды на случай катастрофы и непредвиденных обстоятельств, достаточный, чтобы прокормить семью из четырех человек в течение года (из расчета около 1200 калорий на человека в день). 336 огромных консервных банок со сроком хранения 30 лет, более трех тысяч долларов. 27 отзывов, в основном хвалебных, оставили этому продуктовому набору благодарные покупатели Волмарта. Хотя отмечают отдельные недостатки - мяса, например, нет, одна соя.

Если же я не пожелаю обеспечить таким образом собственное существование, следующим пунктом Волмарт предлагает полуфабрикат кушанья с бодрым названием Funeral Potatoes. Намекает, то есть.

сборно-щитовые гробы и тюремные унитазы; теперь у меня в ленте ежедневно реклама черной икры. Жизнь удалась, во всяком случае, по версии Фейсбука.

На данной странице размещена информация о том, на какой слог правильно ставить ударение в слове арахисовый. В слове «арахисовый» ударение ставят на слог с последней буквой А — ара́хисовый. Надеемся, что теперь у вас не будет вопросов, как пишется слово арахисовый, куда ставить ударение, какое ударение, или где должно стоять ударение в слове арахисовый, чтобы верно его произносить.

Всегда теперь так буду отвечать.

(Далее, там же:

Примеры предложений, как пишется арахисовый

Борис, - говорит Ольга Михайловна, нарезая ровными прямоугольниками ара́хисовый торт.)

Тынцовская вол.

Пример терпения.

В одной из школ Тынцовского района живет учительница с семейством; ей на прожитие не хватает средств. Что же она делает? Труженица идет на поденную работу — полоть в поле под палящие лучи солнца. В результате денного труда, она вечером несет, дорогое сокровище семейству: фунт хлеба и несколько золотников крупы. Радостно встречают труженицу дома, которая при виде сияющих детей, забывает всю свою усталость. Товарищи, будем-те все так терпеливы! Стойте, мужайтесь, крепитесь, помня, что придет время, оно уже близко, когда общий враг всех трудящихся масс — капитал, будет раздавлен и над нами радостно засияет луч светлой обновленной жизни.

Товарищ.

(Известия Владимирского Исполкома, 3 августа 1919).

В медицинском институте на первом курсе учат, что в чайной ложке 5 мл, в десертной 10, в столовой 15. Когда я переехал в Америку, то узнал, что здешние ложки мало отличаются от наших: в мерной столовой ложке пол-унции (14,787 мл) или три чайных ложки. Так я и прожил бы в уверенности, что ложки по всему миру одинаковые. Оказалось - ничего подобного. В британской чайной ложке не пять, а почти шесть (5,919) миллилитров, соответственно, в столовой - 17,758! При этом британская унция (28,4 мл) не больше, а меньше американской (29,6 мл). Пачиму?!